Замечательный каневской писатель Степан Павлович Деревянко снова радует читателей своими замечательными, тонкими и душевными новеллами. Каждый его рассказ – сочная картинка, добрая, срисованная с нашего суматошного бытия. И люди тоже близки и понятны нам. У каждого героя солнечных новелл-зарисовок Деревянко своя жизнь, своя судьба – как киноплёнка в старом аппарате: то тянется невыносимо медленно, то крутится вскачь, до обрыва. И лишь иногда невыносимо яркой красотой блеснёт и застынет слайд – эпизод, как солнечный зайчик из далёкого счастливого детства, трепетной юности, да из любого отрезка жизненного пути – ведь мы иногда ловим счастливые моменты на бегу, неосознанно. Нужно только замечать их, эти моменты – они исцеляют душу и освещают муторную круговерть бытия.
И всё же самый тёплый ветерок счастья прилетает из далёкого детства, принося тёплый запах маминой выпечки, медвяный туман летних рассветов и непоколебимую уверенность в завтрашнем счастье. Лишь бы были живы родные…
Встреча перед Пасхой
Деревянко С. П.
Стою в центре станицы. Через два дня Пасха, жена послала в магазин – скупился и собираюсь домой. Но
торопиться не хочется – день тёплый, солнечный и тихий, про такой можно сказать «ласковый». Гляжу, с трассы съезжает старенькая иномарка и, не сбавляя скорости, ныряет в стоянку машин на свободное место рядом со мной. Из неё выскакивает худой, высокий и склонённый, как камышина, мужик и, швырнув дверь машины, устремляется к магазинам. Да это же Казанок, друг детства!
— Мыкола, тпр-р-у! -кричу я.
Так мы его в нашей компании и останавливали – он не ходил, а почти бегал, и, как помню, с малых лет был худой и высокий, такой и остался. Мыкола на быстром шагу тормозит, поворачивается, прищуривает глаза от солнца и бежит ко мне. Обнимаемся.
— А я думаю, хто цэ мэнэ останавлюе, а цэ Стыпан! Здоров, старый кинь!
Помнит, как мы пацанами так обращались друг к другу, а кинь – это конь на балачке.
— Здорово, здорово, друг. «Скильки цэ мы ны бачилысь?» —спрашиваю я.
— Та давно, годив дэсять, може бильш, — говорит Мыкола.
—И як поживаешь, дружок-пирожок? – перешёл я тоже на балачку, потому что знаю, Николай, бывший колхозный механизатор и хуторской житель, на чистом русском чувствует себя неуютно.
— Вжэ нычёгэнько, доктора трошкы поризала, довго болив, но очухался, слсва Богу. Бачишь – бигаю.
— Та бачу, як витэр пронисся и мэнэ ны побачив. А куда биг?
— Та мамка послала якись симина помидорив купыть, два часа мотаюсь – ныма ныдэ, можа у вас тут найдуця.
— Мамка послала? – переспрашиваю я.
— Мамка, а шо? – удивляется он.
— Жива?
— Жива, а шо?
— Та скилькы ж йи?
— Тильки дивяносто два. Та вона ще двир пидмита, город полэ, мэнэ ганяе, шоб ны сыдив биз дила.
Так тоди ты, дружок, из долгожителев и радуйся – мамка жива! Тэбэ ще сыном е кого назвать!
— Та радуюсь, и тётка жива, той дивяносто читыри, ще до нас в гости прыходэ. И тоже такав уха и высока. Мы вси таки, всэ мамкынэ пориддя. «А твоих батькив вжэ ныма?» — осторожно спрашивает он.
— Ныма, ты ж знаеьш, воны ны молоди булы, колы я родывся. Голодовку, войну пирыжилы. Давно помэрлы. Воно и нам с тобой, Коля, чирыз мисяць семьдесят
— Та ото ж, ну мини. Дружок, бигты нада, звиняй. Забижи на Паску, побалакаем.
-— Пидожды, мамка ще пыче птычок из тиска, як колысь пыкла?
— Пыче. И пирижкы, и птычкы, и бубликы, и паскы с жинкоц пычуть. Ты забижы на Паску, мамка порадуеця, вона помнэ тэбэ, жинка ей твои кныжкы читае. Та й посыдым, як люды.
И он обнимает меня, трётся небритой щекой о моё ухо и улыбается. Ка его мамка, тётя Дуся, всегда улыбалась, даря нам, Колькиным друзьям, на Пасху испечённые маленькие пасочки, пряники, бублики и сладких соловьёв – так она называла пасхальных птичек. Дарила их, крестила нас, и говорила, что в каждом соловье на Пасху живёт Бог. И улыбалась при этом широко, радостно, а глаза её щурились и смеялись. Шебутная была в молодости тетя Дуся! Я потом долго носил в кармане штанишек завёрнутого в бумажку сладкого соловья, и мне так хотелось его съесть, но я боялся съесть Бога, и аж когда соловей превращался в крошки, я съедал их и говорил: «Спасибо тоби, Боже, шо ты такой вкусный».
Жива тётя Дуся, Колина мамка, он живой, жива его жена Тася – какая радостная встреча у меня сегодня! Обязательно поеду к ним в гости, проведаю и, может, получу из рук тёти Дуси соловья, в котором живёт Бог…
Источник:
Деревянко Степан. Встреча перед Пасхой: рассказ (публикация из книги «Хорошая примета» / Степан Деревянко. — Текст: непосредственный // Каневские зори. — 2024. — 21 ноября. — С. 10.
Добавить комментарий