Я русский бы выучил только за … что? (по материалам газеты «Каневские зори»)

И снова вернёмся к проблемам родного нашего русского языка, без которого мы обойтись не сможем нигде и никогда. Хоть ты тресни. Будь ты хоть трижды «блогер, тиктокер, геймер и продвинутый хакер», без родного языка ты не сможешь общаться. Потому, хотя бы, что ты живёшь в России, и подавляющая часть информации даётся на титульном языке, и обучение ведётся на нём же.
Но молодёжь в формате обучения и подражания иногда напоминают пылесос, причём модели далеко не самой лучшей. Они «втягивают в себя» всю информацию без разбора, иногда руководствуясь слепой модой, ибо в раннем возрасте ещё не способны отсеивать ненужное, а стадность в таком возрасте весьма сильна. Вот и разговаривают они на «смеси французского с нижегородским», новообразованными терминами, способными довести любого лингвиста до сумасшествия. Иногда неологизмы, жаргонизмы и просто исковерканные слова в речи молодёжи достигают уровня 99%, когда русскими остаются только предлоги, ну ещё пара-тройка слов, которым аналоги пока не подобраны. И общаться с таким индивидуумом практически невозможно: он уверен, что замшелые мастодонты – родители и учителя ведут себя «кринжово», не понимая и не принимая «новояз». Конфликт поколений перетекает и в лингвистическую плоскость, но общаться же как-то нужно!
Конечно, дети со временем повзрослеют, растеряют налёт молодёжной революционности, научатся лавировать и приспосабливаться. И классика станет ближе, а конфликтов между поколениями меньше. И, надеемся, русский язык будет точкой сближения, когда слетит шелуха англицизмов, обосновавшихся в нашей речи и повседневности. Может быть…
А как к языковым проблемам отнеситесь вы? Предлагаем вам прислушаться к мнению мастеров слова, коих немало и у нас, в «земле Каневской». Учителя, журналисты, писатели – они с удовольствием включились в полемику о языке и речи. Задумайтесь, эта проблема не так и проста, хотя но и не  приведёт в мировой войне.

Я русский бы выучил только за … что?

Иванова Наталья
Внесение новых слов в академический орфографический словарь необходимо для установления для установления их единообразного написания.
Русский язык неисчерпаемо богат и всё обогащается с быстротой поражающей.
Максим Горький

Высокой страсти не имея
Для звуков жизни не щадить,
Не в силах «буллинг» от «абьюза»,
Как ни старалась отличить.
Перефразируя Пушкина

«Фиксация слова в словаре свидетельствует о том, что оно стало фактом русского языка. Но главная задача — ответить на вопрос, как правильно его писать», — сообщил ТАСС научный сотрудник Института русского языка РАН Владимир Пахомов.

Несколько сотен новых слов добавляют­ся в реестр ежегодно. Среди них — «тиктокер», «пауэрбанк», «смузи», «раф», «личка», «движуха», «аватарка», «бан», «быковать», «глиттер», «донат», «зумер», «инфлюенсер», «фудшеринг» и другие. Кроме того, сюда вошли военные термины — «СВО», «опер-штаб» и «беспилотник».
Понятно, что язык — это отражение вре­мени. Но, с другой стороны, великий рус­ский педагог Константин Ушинский в сво­ей учебной книге «Родное слово» написал: «Язык народа — лучший, никогда не увяда­ющий и вечно вновь распускающийся цвет всей его духовной жизни, начинающейся далеко за границами истории. В нём оду­хотворяется весь народ и вся его родина… Язык есть самая живая, самая обильная и прочная связь, соединяющая отжившие, живущие и будущие поколения народа в одно великое, историческое живое целое. Он не только выражает собою жизненность народа, но есть именно самая эта жизнь».
А теперь, как говорит ведущий популяр­ной телепрограммы «Что? Где? Когда?»: «Внимание! Вопрос!». Нужна ли допусти­мая мера «засорения» родного языка ино­странными словами, включая молодёжный сленг? Можно ли избежать внесения неоло­гизмов в словарь, если есть устоявшиеся аналоги? В каких случаях уместно использо­вать нововведения? Стоит ли паниковать по этому поводу? И, наконец, насколько важна элитарная речевая культура? Этим я поин­тересовалась у земляков.

Степан Деревянко, писатель:
Вернувшийся из Голландии Пётр I привёз в Россию много морских терминов, заимствован­ных из западноевропейских язы­ков — голландского и немецкого. Это было оправданно и связано с активным кораблестроением. Поэтому в русском языке появи­лись новые иностранные слова. Но сегодня меня беспокоит дру­гое. Говоря о чистоте родного языка, заостри внимание ещё на одной серьёзной проблеме: как мы сейчас говорим? Ведь лексика человека характеризует его самого. Многие люди исполь­зуют слова, не зная их точного значения. Пример: мимо меня проходит женщина лет сорока, общаясь с кем-то по телефо­ну, и раза три произносит: «Я в шоке». А ведь что такое шок? Это состояние человека, угрожа­ющее его жизни — хуже некуда! Когда моя мать была ещё жива, я говорил с ней на эту тему. Она много читала —до самой смерти. Так вот мама смеялась: «Хиба цэ шок? Та шок — цэ ж такэ, шо «чуть нэ вмэр».
20-й век был временем чита­ющих людей, не употребляющих слов, значения которых не зна­ли. А сегодня человек изменился в корне. Мне понравилась фра­за кого-то из знаменитостей: «Те, кто читает только смс-ки, будут работать на тех, кто читает кни­ги». Потому что известно, что кни­ги развивают мозг и расширяют словарный запас. Я уже не гово­рю о мате, который сегодня зву­чит повсеместно. Его употребле­ние свидетельствует о скудности мышления.

Татьяна Хожаева, преподаватель русского языка и литературы, внешкор «Каневских зорь»:
— Русский язык живёт и дышит так же ярко и непредсказуемо, как и мы, его носители. Словарь — это зеркало, которое отражает нашу жизнь. Поэтому сегодня мы говорим по-новому. Но, не­смотря на новизну и свободу лексики, рамки приличия никто не отменял. Специальная воен­ная операция, а равно понятия, связанные с её проведением, безусловно, уместны как в любых научных и справочных материа­лах, так и в СМИ. Но такие слова, как «океюшки», «едальня», «дви­жуха» … искренне не понимаю. Зачем на академическом уровне нормативно закреплять то, что в основном засоряет язык, в том числе сленг, который быстро­течен, как любая мода? Вполне можно обойтись без подобных пополнений. Для молодёжного или интернет-сленга можно вы­пустить отдельный словарь, но в орфографическом этому явно не место. Считаю, что пополнять великий, могучий, богатый и раз­нообразный русский язык подоб­ным мусором — убивать его!

Иван Базалий, корреспондент-репортёр «Каневских зорь»:
— Языковые нововведения — не кринж, ежели знать меру. Сам я в обиходной речи ежедневно использую как жаргонизмы, и неологизмы. Однако иной раз, подслушивая диалоги подрастающего поколения или преуспевающих бизнес-леди, хочется чесноком натереться. Гражданин, прибегающий к подозрительным словечкам, обязан знать и любить свой родной язык, говорить и писать без ошибок.

Александр Коркоцкий, контент-редактор «Каневских зорь»:
— Не вижу ничего плохого в добавлении в орфографический словарь иностранных слов, если ни действительно необходимы, ведь и в советский период их было более чем предостаточно, почему-то мы об этом особо е волновались. Ну кому придёт в голову искать замену слову «автобус», например. А вот молодёжными неологизмами бы торопиться не стал. Да, их использует каждое новое поколение, но далеко не все они приживутся». Уж если и брать таковые, то только прошедшие проверку временем и постоянно используемые в устной речи.

Сергей Назаренко, бывший учитель русского языка и литературы, внешкор «Каневских зорь»:
— Существует две лингвистиче­ские школы: московская, кото­рая готова допустить даже кофе в среднем роде, и питерская, твёрдо стоящая на классике — был напиток кофий, следователь­но, кофе тоже только мужского рода! Лично я сторонник класси­ческого варианта, хотя прекрас­но понимаю, что «дисплей» и «но­утбук» прочно вошли в наш язык и изменяются по тем же прави­лам, что и основной лексический набор современного русского языка. Процесс языковой асси­миляции был, есть и будет суще­ствовать наряду с жизнью народа и языка. Достаточно вспомнить, что даже привычные нашему уху «собака», «школа», «арбуз», «рюк­зак» и «брюки» тоже когда-то были заимствованиями!

Джон Акопов, действительный член Международной академии русской словесности:
— Начну с главного: сколько на­родов — столько и языков. Когда язык потерян, народ исчезает. И наоборот. Например, Великая Ассирийская империя прекрати­ла существование в 612 году до нашей эры, но ассирийский на­род существует до сих пор. Имен­но благодаря сохранению своего языка. Второе: люди общаются с помощью языка, но мышление у всех одинаковое. Оно основа­но на понятиях, которые, в свою очередь, являются базисом для формирования суждений и умозаключений. А уже эти понятия каждый народ обозначает опреде­лёнными словами. Чем выше уро­вень развития людей, тем богаче их словарный запас. Например, в старину богатые спали на полатях, бедные — на лавках. Позже в боярских и княжеских домах под влиянием европейской моды по­явились кровати. Слово «кровать» пришло к нам из греческого, оз­начающее «постель» или «ложе». Через церковнославянский язык «кровать» заимствовали в древне­русский; а затем и в современный русский язык. 
В целом по поводу внесения но­вых слов, в том числе из молодёж­ного сленга, в орфографический словарь моя позиция такая: если есть своё привычное, устоявше­еся, нужно использовать именно его. Если нет или наше слово не полностью охватывает понятие — заимствовать из других языков. Главное — не переусердствовать. Допустим, если у нас есть слово «терпимость», зачем говорить «то­лерантность»? Насчёт этого как-то высказалась и председатель Со­вета Федерации Валентина Матвиенко: «Зачем нам иностранное слово «кешбэк», если есть привыч­ное «возврат»?». Кстати, русский язык является одним из шести официальных языков Организа­ции Объединённых Наций.

Наталья Демченко, бывший главный редактор районной газеты «Каневские зори»
— Наконец-то на законном основании исчез­нут совершенно неоправданные написания на иностранных языках названий магазинов, кафе, ресторанов, мастерских, предприятий сферы услуг. Иногда доходит до смешного, ког­да на двери сельского магазинчика висит та­бличка «ореn» (открыто), или когда витринные окна обклеены табличками «sаlе» (распрода­жа). И таких примеров много. Не могу понять, зачем использовать иностранизмы, если в них нет надобности? На этот счёт верно сказал в своё время Белинский: «Употреблять ино­странное слово, когда есть равносильное ему русское — значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус». Вывески «Саfе», «Ваzаг» греют душу владельцев заведений. Они считают их современными и главное — красивыми. Но всё это наносное, засоряющее наш язык. Недавно принятый закон и встаёт на защиту русского языка от неоправданного использования за­имствований «в публичном пространстве».
Конечно, мы не можем заменить все слова русскими аналогами — просто потому, что они не существуют. Появляются новые технологии, названия, а значит, в нашу жизнь входят не­ологизмы. Это естественный процесс. Язык — живой, постоянно развивающийся организм. В Московском университете мне посчастли­вилось слушать лекции великого Розенталя. Читая курс о неологизмах, он обращал внима­ние на то, что их использование должно быть уместным и что необходимо следить за чисто­той русского языка. И предупреждал, что со временем многие заимствования потеряют свою новизну и станут для нас привычными, войдут в словари. Действительно, сегодня мы не задумываемся об их происхождении, когда говорим «компьютер», «интернет», «блогер», «онлайн», «менеджер», «смартфон» …
С другой стороны, нас почему-то так и тя­нет сказать «инклюзивное образование» вме­сто «доступное всем», или «роадмап» вместо «дорожная карта».  Я не призываю к «мокро­ступам» Даля, но разве в нашем лексиконе нет эквивалента данным словам? «Хайп», «краш», «вайб», «девайс» и тому подобное де­лают речь непонятной для широкой аудито­рии. Их чрезмерное и необдуманное употре­бление обедняет язык. Давайте помнить, что у нас достаточно привычных слов, чтобы ска­зать всё доходчиво и красиво. И что русский язык — одна из основ нашей национальной идентичности.

Послесловие
Итак, в результате развития технологических процессов язык адап­тируется к новым реалиям. Поэтому заимствованные слова становятся частью на­шей жизни. Но важно понимать, где уместно и разумно их использовать. Как гово­рится, «мухи отдельно, котлеты отдельно». Например, что допустимо в разговорной речи, категорически не подходит для аналитического материала, публикуемого в СМИ. Не зря ведь существует понятие «речевой культуры» — умения пользоваться всем богатством языка. А «элитарная речевая культура» — это владение литератур­ной нормой. Это высший пилотаж.

Источник:
Иванова Н. Я русский бы выучил только за … что? / Н. Иванова//Каневские зори. — 2025. — 18 сентября. — С. 8-9. — Текст: непосредственный.