Лемиш Н. Ф.
Глава 18 Прифронтовые госпитали
По мере продвижения наших войск в станицу стал прибывать поток раненых. Выбор на Каневскую пал не случайно. Рядом — железная дорога, в станице уцелело здание больницы, да и сама она занимает выгодное стратегическое положение, находясь у железной дороги непосредственно. В станице, не подвергшейся все-таки сильному разрушению отступающими фашистами, уцелел ряд зданий общественного назначения, которые можно было бы переоборудовать в госпитали.
Медсанбаты, которые пришли с частями Красной Армии, удостоверившись, что больница действует, ушли дальше. Новый поток раненых пришлось принимать составу теперь уже бывшего подпольного медсанбата, во главе с единственным врачом — хирургом Марией Феликсовной Стычинской. Но в больнице не работало отопление, не было электричества, не работал водопровод. Количество раненых превышало реальную вместимость больницы минимум в 5 раз. Не хватало медицинского инструмента, перевязочного материала, больничной одежды. Постельное белье медики несли из дома, собирали у жителей. Многое жители несли сами: продукты, предметы гигиены, подушки, простыни, полотенца. Воду медики возили сами из станичных колодцев. Больных медики отогревали бутылками с горячей водой, а еще в палатах установили печки-буржуйки. Другого выхода не было. Санитарки, медсёстры, рабочие больницы, отработав смену, запрягали в телегу лошадей и ехали в поля за страницу за камышом, бодылками подсолнуха и кукурузы, шарами сухого перекати-поле, который в народе звали курай. Всем этим и топили буржуйки. По воспоминаниям медиков, пережившим это трудное время, в вестибюле центрального корпуса, в подсобном помещении сложили большую печку, которую топили круглосуточно. На ней кипятили медицинские инструменты, шприцы, белье, грели воду. У этой печки грелся персонал. Сейчас это все абсолютно невозможно представить, но операции делали при свете коптилок, созданных из снарядных гильз. А 2-3 керосиновых лампы использовали в самых ответственных случаях. Работали через сутки, не покладая рук, очень дружно, помогая друг другу. Некотором санитарка было всего по 15 лет, но они работали наравне со взрослыми. Особенно стало трудно, когда стали поступать раненые из-под Гарбузовой Балки. Среди них было много тяжелораненых и обожжённых. Когда в станицу прибыл хирургический полевой госпиталь 58 армии ХПГ № 4358, больница совсем перестала справляться с возросшим потоком раненых. Не хватало уже ни сил, ни помещений. Пришлось тогда открывать госпитали в здании межколхозной сельскохозяйственной школы, и зданиях других школ. Практически были задействованы все школы в Каневской. При этом столкнулись с уже известными проблемами: нет воды, нечем отапливать здания, нет кроватей, постельного белья, перевязочных средств, продуктов питания. Жители вновь откликнулись на призыв властей, и несли во вновь организованные госпитали белье, еду, любую одежду, многие привозили топливо. Особенно ценились топливные кирпичи из высушенного кизяка, дрова из сухостойных деревьев. Жители той округи, где был госпиталь, рубили деревья в своих садах на дрова. В ход шел хворост, бодылья подсолнечника. Добровольцы из местных жителей вместе со старшеклассниками школ, из школьных парт успешно сбивали топчаны, но и их не хватало. Тогда просто на пол стелили солому и укладывали на нее раненых. Старшеклассница школы имени Короленко, Надежда Григорьевна Краснова, помогала ухаживать за
ранеными, находившимся в здании ее родной школы. Вот ее рассказ: «Было очень холодно. Морозы страшные, нечем топить. Слава богу, рядом был парк, рубили деревья, но сырое дерево горит плохо. Ребята на колхозный арбе ездили в степь, собирали курай (перекати-поле) для растопки печей. Воду носили в вёдрах прямо из реки. Страшно было, когда привезли солдат, раненых под Гарбузовой Балкой. Все с тяжёлыми ранами, обожженные, покалеченные. Нам было с ними очень нелегко, среди них много совсем молодых ребят. Но мы все понимали, что взрослым на фронте в тысячу раз труднее. А как жалко было совсем молодых солдатиков, почти наших ровесников. Покалеченные, у кого нет руки, у кого ноги, а у кого и обеих. Они-то еще и на свете не жили. Нет ничего страшнее войны…»
От автора. Я в свое время от представителей старшего поколения много слышал о госпитальном периоде Каневской. В нашем доме на постое было три легкораненых офицера. Подлечившись, они уехали со своей частью. Потом привезли с ранением руки и плеча старшего лейтенанта. Он был настолько измучен, что спал, не просыпаясь, двое суток. Проснулся он от боли. У него под гипсом возникло нагноение, он был еще слаб и не мог ходить на перевязку. А врачей тогда не хватало, и моя мама, получившая небольшой опыт оказания медицинской помощи, помогала ему как могла. А научилась она на фронте под Ростовом, где была в 42 году подносчиком снарядов на артиллерийской батарее. Но время было упущено, и у него, по-видимому, началась гангрена. Мама позвала из госпиталя хирурга и офицеров, и его на самолете отправили в базовый госпиталь. Потом от него пришло письмо, где он писал, что ему ампутировали руку до плеча. А парню было всего 24 года. Такова жестокая обратная сторона войны.
Рассказывают, что раненых везли днем и ночью. На двуколках, полуразбитых «полуторках», ЗИС-5, и даже на «кукурузниках». В этом случае их привязывали по 2 человека к крыльям. Во дворах импровизированных госпиталей готовили еду, стирали белье и бинты. Все заботы легли, как всегда, на женские плечи. Воду вручную носили из колодцев, опять же курай, прошлогодние бодылья, остатки заборов использовали на топливо. В здании больницы отопление от котельной не работало, умудрялись топить «буржуйками». В вестибюль первого этажа выходила дверь из подсобного помещения, где была печь, горевшая круглые сутки. Там стерилизовали хирургические инструменты, грели воду, кипятили бельё для госпиталя. Там же и грелись.
Фронт уходил все дальше и дальше, госпитали в школах потихоньку закрывались. А вот в больнице госпиталь просуществовал до 15 мая 1943 года. Очень помогали колхозы, население, местная власть. С уходом ХПГ № 4358 больница зажила своей жизнью. Но при этом не было медикаментов, не хватало персонала. Некоторое время больничное отделение существовало в здании школы № 8, по улице Ленина, там же была и амбулатория. Многие заботы по лечению жителей легли на плечи Павла Никитовича Животовского, которому опыта было не занимать.
От автора. В нашем же доме, после того как не стало раненых офицеров, были на постое и военные врачи, открывшие на веранде своеобразную амбулаторию. Они делали перевязки, прививки, солдатам тех подразделений, что останавливались на отдых в станице. Но тяжело заболевшую мою старшую сестру, которой было около года, не так и не спасли … В округе не было ни одного детского врача.
Когда госпитали стали расформировывать, они уехали. В доме еще долго пахло лекарствами…
Подводя итог этой страницы военной истории, вернее госпитальной, хочется отметить, что громкие слова «Победа куется в тылу» отнюдь не были только пафосом.
Действительно, всё давалось самоотверженностью простых людей, порой голодных, замёрзших, полураздетых, трудившихся в неимоверно тяжелых условиях. При этом они делились с солдатами последним куском хлеба. Это их, простых людей, заслуга, что большинство раненых вернулось в строй. Но, к сожалению, были и печальные моменты в тот период. Речь идет об умерших раненых. Бывали случаи, когда медперсонал госпиталей был бессилен. На старом кладбище станицы Каневской стоит бронзовый солдат, навсегда застыв в скорбном молчании. Кажется, он так и не может проститься со своими товарищами, похороненными под плитами памятника. Вечная память всем им, погибшим на поле брани, пропавшим без вести, умершим от тяжелых ран в госпиталях.
Глава 19. Печальные итоги оккупации
Страшная разруха осталась после шестимесячного пребывания фашистов и разнузданной солдатни
королевской Румынии в Каневском районе. О пребывании румын у каневчан на долгие годы остался горький осадок. Грабежи, издевательства стали нормой поведения солдат и офицеров румынских гарнизонов. Как гласят сухие строки акта Государственной комиссии о расследовании преступной деятельности оккупантов, нашему району был причинен ущерб 113 млн р. Об этом сообщалось и на сессии депутатов председателем Каневского райисполкома Солодовниковым в 1944 году. Величина эта по тому времени астрономическая. Только индивидуальному сектору был нанесен ущерб более 10 млн р. Сюда вошли не только убытки уничтоженного и вывезенного в Германию имущества граждан. Потрясают страшные цифры печального итога подсчета расстрелянных и замученных жителей. 360 человек, из них 90 женщин, 60 детей в возрасте от 2 месяца до 14 лет. Но старожилы говорили, что убитых было больше — 500 человек. Дело в том, что точный учет эвакуированных из других регионов и оставшихся в районе не был отлажен в связи с надвигающейся оккупацией. И при этом часть захоронений так и не была найдена. По этой же причине и поныне неизвестна судьба трёх парашютистов.
Пропали, а скорее всего, были вывезены в Германию 30 тракторов Камышеватской МТС, оставленных в ст. Стародеревянковской, из-за взорванного моста в июле 1942 года. Серьезные потери случились в промышленно-хозяйственном комплексе. Взорваны здания вокзала, водокачки, мельницы в районе Загребли. Сильно были повреждены железнодорожные пути и станция, водопровод, электро- и радиолинии, разрушены дороги и мосты. Такой разрухи ещё не было за всю историю станицы. Большой материальный ущерб нанесли оккупанты сельскому хозяйству района. Особенно пострадали колхозы. Фашисты увезли в Германию и уничтожили 3345 голов крупного рогатого скота, 4334 голов свиней, овец — 7155 голов, лошадей — 1991 голов, разной птицы — около 25 тыс голов. Пропало посевов зерновых культур на площади 19764 га. Разграблено и вывезено 64041 т зерна. Все потери аграрного сектора составили 47 млн 643 тыс 571 р. Немецко-румынские захватчики превратили в конюшни клубные учреждения и районный дом культуры. Школы были разгромлены, учебные пособия и библиотеки уничтожены. Разрушены были все культурные сооружения: памятники, фонтаны, цветники, наполовину вырублен парк в станице Каневской. Фашисты прокатились по станице мамаевой ордой, оставляя после себя дикую разруху.
Глава 20 Возмездие
Уже на пятые сутки после освобождения Каневской начал работать районный отдел НКВД. Его возглавил капитан Лахманов. Ближе к концу войны его сменил капитан Сисин. Отдел целеустремленно занимался розыском и поимкой бывших полицаев, бургомистров, командиров полицейских отрядов и групп, а также бандитов, дезертиров, и других опасных элементов. Вскоре на чердаке одного из домов на пересечении улиц Черноморской и Казачьей поймали командира карательного отряда Якова Чуприну. Недолго пребывал на свободе и начальник районного районной полиции Федот Гречаный. Дело в том, что немцы весьма практично оценивали служебное рвение своих приспешников, отводя им неблаговидные роли палачей и душителей. Многие из них по жестокости многократно превосходили гестаповцев — профессиональных палачей из зондеркоманды 10 А. Это они соревновались в изобретательности, придумывали изощренные издевательства для парашютистов. Характерно, что многие из них были в свое время причастны к появлению анонимок на честных людей, поступавших в 1937-38 г. в «спецорганы». А ведь вопреки бытующему мнению о поголовном уничтожении всех тех, кто служил в Гражданскую у белых, им была в свое время предоставлена возможность искупить свою вину, став честными гражданами нового СССР. Многим власть даже простила их заблуждения. Но, как говорится, не в коня корм. Из каких только нор не вылазили негодяи, и как хотели они понравиться своим «хозяевам» — носителям нового германского порядка! Но как только «хозяевам» приспичило драпать, они бросили на произвол судьбы своих слуг. Многие хотели уйти «в отступ» с немцами, да только те мало кого брали. Вот начальнику полиции станицы Каневской, по фамилии Брыж, всё-таки удалось уйти с немцами, прихватив двоих сыновей. Жена его осталась в станице. Её пожалели, определив символический срок наказания. Видно, не всегда власть была излишней жестока и немилосердна.
Историческая справка. По результатам оперативно-розыскной деятельности управления НКВД по
Краснодарскому краю, только с 12 февраля по 1 августа 1943 года в крае было арестовано 13 тыс 495 человек. 4233 человека, основу составляли полицейские, следователи полиции и гестапо. Были пойманы 89 бургомистров, 1424 старосты, 636 работников оккупационной администрации из числа начальствующего состава, 1170 служащих оккупационных учреждений. По особому учету прошли 179 пойманных участников особых зверских акций в отношении мирного населения. Не миновали своей участи и 56 новоиспеченных помещиков и фабрикантов. Судами было осуждено 6680 человек. К высшей мере, как тогда говорили «социальной защиты», приговорили 972 человека. К публичному повешению — 19 человек. Есть кадры кинохроники того времени, где видно, что казни совершались на площадях Краснодара, при большом стечении народа. Повсюду видны суровые лица людей, потерявших своих близких, переживших ужасы оккупации. Сама казнь — зрелище не для слабонервных людей. Увы, одна жестокость породила другую. 
Но нужно понять сложность того времени, и масштабы уничтожения мирных жителей, ужасы геноцида, принесённого захватчиками в нашу страну. Девиз древних: «Кровь за кровь, жизнь за жизнь (смерть за смерть)», определил отношение не только к чужеземным захватчикам, но и к предателям своего народа.
Изначально поиском преступников и предателей Родины занимался особый отдел 58-й армии, а также особые отделы дивизий, входивших в ее состав. На части территории Краснодарского края, куда входил и Каневской район, находившейся под юрисдикцией армии, силами военных только за 8 месяцев 1943 года было поймано 117 изменников и полицаев. 13 из них — жители Каневского района. За особые зверства все 13 были приговорены военным трибуналом к смертной казни. Да, многие судебные процессы в крае были закрытыми. В этом была особая необходимость, потому что даже озвучивание материалов судебных дел бросало в дрожь членов судебных коллегий.
Но проводились и открытые процессы и не только в Краснодаре, но и в Армавире, Ейске, и даже в Каневской. В отношении палачей у жителей района, из-за перенесенных страданий, было крайне негативное отношение к подсудимым, вплоть до требования разрешить самосуд. По рассказам старожилов, одну из пойманных групп предателей сопровождали не только работники милиции, но и солдаты из числа находящихся дома на долечивании, а также активисты из местных. По пути следования подконвойные подверглись расправе. Особо досталось тем, кто были отъявленными палачами. Организаторов расправы не удалось сдержать даже работникам милиции. Предателей не убили, их сдали по счету, но едва живыми. Настолько велика была всеобщая ненависть к фашистским прихвостням. Многие из предателей получили длительные тюремные сроки. Но были такие, кто впоследствии, «под шумок» освобождения жертв «сталинских репрессий» сумели вернуться домой. А дома их ждало презрение одностаничников и плохо скрываемая недоброжелательность. Да и вернувшиеся за это далеко не всегда каялись и просили прощения. Многие так и остались теми же скрытыми врагами. Затаив злобу, они ждали нового случая поквитаться. К несчастью, такие «ждуны» получили реванш после развала СССР в некоторых бывших союзных республиках (Украина, Прибалтика), разом став «хероями».
Вместе с тем, историческая справедливость требует дать оценку некоторым действиям властей и органов НКВД, которые, будучи «на волне» всенародного возмущения, не посчитали необходимым разобраться с теми людьми, кто, на первый взгляд служа фашистам, помогали своим соотечественникам, спасая их от неминуемой гибели. Так, в станице Челбасской старостой стал Илларион Саввич Багмут. Человек в возрасте, он пользовался авторитетом у станичников. В тот день, когда немцы назначили его старостой, он собрал в клубе колхоза им. Сталина много народу. Обратившись к челбасянам, он предупредил их, чтобы в связи с постигшей все бедой они не пытались сводить между собой личные счеты, людей не выдавали немцам, а, наоборот старались помогать друг другу и выручать попавших в беду. Нужно было прятать племенных лошадей, племенной скот, ценное имущество колхозов – закопать. Не побоявшись расправы за сказанное, он открыто заявил, что немцы задержатся недолго. И, действительно, в Челбасской не было таких зверств среди полицаев, как повсеместно, никого из коммунистов и евреев, по сути, не сдали. Надо полагать, что в этом была немалая заслуга самого Багмута. Когда освободили страницу и органы власти арестовали старосту, то люди вышли на его защиту, писали письмо в НКВД, но Иллариона Саввича осудили, дав ему 10 лет. Но когда он вернулся из тюрьмы, станичники не потеряли к нему уважения, возмущались фактом несправедливого к нему отношения.
Несколько похожая судьба была и у атамана станицы Каневской Владимира Львовича Черняка. О нём я уже сообщал в предыдущих главах. Он был сыном последнего атамана станицы, героя Шипки Льва Черняка, учителем школы № 1 им. Короленко. Владимир Львович был человек умный и даровитый, знавший несколько языков, и, по мнению немцев, стал идеальной фигурой на роль атамана станицы. Служа немцам, он много хорошего сделал для своих одностаничников, и если бы не он, жертв расстрелов было бы намного больше. Это он и писарь при районном атамане Иван Степанович Гавриш выписали документы находившимся на излечении в подпольном медсанбате раненым бойцам Красной Армии и дивизионному комиссару Котенко. Это они спасли многих каневчан от расправы, которая готовилась в станице силами полицейских и казачьей сотни, по типу и подобию Варфоломеевской ночи. Действуя осторожно, Черняк производил подмену документов, убирал из списков на расстрел семьи коммунистов, тайно предупреждал людей о предстоящих облавах.
Но когда прогнали немцев, Черняк и Гавриш находились под следствием НКВД. Трудно было доказать их работу против немцев. Следователи пошли по простому пути, подвергнув сомнению показания некоторых жителей станицы, которым эти люди помогали. Известно, что Ивану Степановичу Гавришу присудили 10 лет лагерей.
К врачу районной больницы Марии Феликсовне Стычинской, оставшейся волею судеб в оккупации, возглавившей подпольный медсанбат, и спасшей здание больнице от взрыва перед уходом немцев, пришлось немало пережить после освобождения станицы. На нее в НКВД поступил ложный донос, обвинявший её в сотрудничестве с немцами. Многие свидетели, спасенные ею, к тому времени или погибли, или воевали уже далеко, да на счастье, поблизости оказался комиссар Котенко. Он и спас Стычинскую от расправы.
Но далеко не у всех безвинно пострадавших оказывались «свои комиссары», некоторые приговоры были безосновательны, а то и вовсе жестоки. К высшей мере был приговорен совсем молоденький полицай по фамилии Ладоня, кстати, втянутый в карательный отряд двумя своими дядьями. Паренек в расстрелах не участвовал, и жестокостью не отличался. Зато дяди его позверствали достаточно. И только двое из полицейского аппарата покончили с собой. Люди, менее всего участвовавшие в зверствах, попросту не выдержали угрызений совести. А может, тому виной был и страх за свое будущее.
Комментарий автора. Любовь к истории у меня еще со школы. Тема Великой Отечественной войны представляет для меня особый интерес всю жизнь. Вызван он тем, что мой отец, и родители моих друзей детства, прошедшие войну, были не только свидетелями, но и участниками этой великой трагедии ХХ века. В 15 лет я прочёл несколько томов материалов Нюрнбергского процесса — международного суда над фашистскими преступниками. Прочитал — и ужаснулся. Как мог великий немецкий народ, народ высочайшей культуры стать носителем идей национал-социализма, апологетом фашизма. Страшно то, что все достижения мировой германской науки были поставлены на службу человеконенавистническому строю, которым явился гитлеровский фашизм. Материалы Нюрнбергского трибунала, эти страшные фотографии фашистских злодеяний, свидетельства выживших людей, слова государственного обвинителя от нашей страны Руденко в адрес руководителей III рейха, сидевших на скамье подсудимых, стали для меня свидетельством истинного ада на земле. Страшно даже представить, что было бы с человечеством, если бы СССР не переломил хребет фашистскому зверю. Сегодня лидеры просвещенной Европы стыдливо, а может и намеренно, умалчивают о том, что против нашей страны, сражавшейся до 1944 года один на один с фашистской Германией, воевала 61 страна мира. Из соображений так называемой «политкорректности» в послевоенные годы был возвеличен подвиг партизан Греции, Франции, Норвегии, Бельгии, Польши, Болгарии, и даже Югославии. А ведь только в последней действительно существовало партизанское движение. А остальные терпели, сопели и униженно работали на Германию. Заводы «Шкода», «Рено», металлургическая промышленность Польши, сырьевые ресурсы Восточной и Западной Европы целых 5 лет питали экономику Германии. И записки на клочках бумаги, под взрывателями неразорвавшихся бомб были написаны на русском, как весточка от наших соотечественников, военнопленных. И написаны эти приветы в основном кровью.
Жесточайшим террором, пытками, издевательствами, жуткими сценами массовых расстрелов фашисты подавляли в покоренных странах волю их жителей к сопротивлению. И это им удавалось.
Только в Белоруссии, в России, на Украине сценарий не сработал, несмотря на то что на покорение там были брошены все подразделения фельдполиции, гестапо, СД, войска СС — все носители политики зверского поголовного уничтожения людей. Разделяй и властвуй — таков древний девиз, усвоенный тевтонскими рыцарями.
В покоренной Европе он оправдывал себя в полной мере. Поддерживая коллаборационистов, привлекая на свою сторону слабых духом, колеблющихся и просто недовольных государственным строем, он задолго до вторжения в покоряемую страну формировал, по определению генерала Франко, «пятую колонну». В СССР этот сценарий так и не получил развития. Пятая колонна оказалась всего лишь кучками предателей в покоренных городах и селах. Но каких! Многие из них были напитаны лютой злобой не только к советской власти, но и к соотечественникам. На безлюдье фашисты не брезговали и уголовниками, хотя и видя в них «недочеловеков» самой низкой пробы. В результате злодеяния фашистских наймитов намного превосходили злодеяния вермахта. Будучи абсолютно уверенными в своей победе, фашисты и их пособники были также уверены и в своей безнаказанности. С крахом рейха брошенные своими хозяевами полицаи, каратели, служащие немецкой администрации, прятались от возмездия. Их, как крыс, отлавливали все послевоенные годы. Судебные процессы над фашистскими приспешниками в 1963-66 г. в Краснодаре предали гласности злодеяния, совершенные гражданами нашей страны против своих соотечественников во время оккупации. Поражала циничность, наглость, изворотливость предателей, их желание уйти от справедливого возмездия.
Много раз я смотрел фильм «Государственный преступник», в котором был воссоздан образ жестокого палача, сумевшего спрятаться под маской добропорядочного человека. Какого труда стоило специалистам КГБ расследовать преступления и отыскивать предателей по всей стране, чтобы просто подтвердить истину: для преступников нет срока давности. Но как видно, многие уцелели, иначе бы не маршировали по Прибалтике «айсарги», разные бывшие волки и прочая шакалья родня. Функционеры OУН, УПА, дивизии «Галичина», «Нахтигаль» нагло маршируют по улицам Киева и других городов Украины. Более того, эти замшелые старики, уцелевшие преступники, сегодня возведены на Украине и в прибалтийских республиках в ранг национальных героев. Поистине, мир не сделал выводов по итогам II Мировой войны. Страшно, что у фашистских прихвостней есть последователи, наглые, жестокие и циничные. И как только самый наглый и беспринципный скажет: «Хайль!», толпа последует за ним.
Все послевоенные годы краевое управление Комитета Государственной Безопасности продолжало незримую работу по отлавливанию самых изворотливых предателей, сумевших легализоваться по чужим документам, и вписаться в мирную жизнь — завести семьи, вжиться в роль добропорядочных граждан. В 60-е годы в Краснодаре было проведено несколько громких судебных процессов над предателями Родины — членами карательных формирований, входивших в структуру зондеркоманды SDК-10 А. От возмездия, по сути, никто не ушел. Тема в отношении государственных преступников всегда носила закрытый характер. Но в людской памяти долго еще оставались имена палачей и предателей. Потом сменились поколения, и все стало забываться. Вот только жаль, что на Украине, в Прибалтике невесть откуда вылезли бывшие активисты формировании Waffen SS, все бандеровцы, лесные волки и лесные братья. Они нагло маршируют по Киеву
по площадям бывшей Советской Европы под штандартами своих преступных организаций. До сих пор проводятся кампании по реабилитации преступников, обагривших руки кровью мирного населения в Белоруссии, на Украине, в Прибалтике и в Югославии в качестве «борцов за свободу» и возвеличивание «подвигов» этих предателей и палачей. В нормальном человеческом сообществе они таковыми и являются. Если только это сообщество не смертельно больно …
В своё время две группы из числа руководящего состава полицейского корпуса, сформированного немцами в Каневском районе, были расстреляны в окрестностях станицы Каневской. Это произошло на территории тогдашнего «Заготскота» (юго-западная окраина поселка Газовиков), и на «глинищах» (территория кирпичного завода колхоза «Победа»). Все это относилось к первой половине 1943 года. Но отзвук событий того времени случился в начале 70-х г. прошлого века, когда начали строить первые многоэтажные дома по улице Промысловой. Кроме небольшого числа участников происшествия, это практически осталось неизвестно каневчанам. Дело в том, что при строительстве одного дома вскрыли воинское захоронение. Судя по сохранившимся фрагментам одежды и обуви, ремням военного образца, часам, монетам и карманным мелочам, похороненные не могли быть жертвами фашистского расстрела. У тех был другой почерк. О находке было сообщено в органы, в том числе и в военный комиссариат. У работников РСУ, проводивших строительные работы, была полная уверенность что это — погибшие советские солдаты. Но приехавшие на место военные остудили патриотический порыв людей, небрежно собрав останки в мешки. Увозя их с собой, они бросили реплику: «Не волнуйтесь, нам все известно». От дальнейших объяснений военные отказались. Долгие годы я пытался получить ответ на волнующий меня вопрос: «Чьи останки там были найдены?».
Случилось это в начале 70-х годов, тогда еще были живые свидетели не только фашистской оккупации, но и свидетели судебных процессов в отношении полицаев, прославившихся жестокостью в этот период. Многие указывали на то, что главарей полицейского корпуса расстреляли именно на территории «3аготскота» летом 1943 года. Анализируя ситуацию, я пришел к выводу что территория государственного учреждения «3аготскот» была частично поглощена разраставшимся в юго-западном направлении поселком Газовиков. А место где были найдены останки, в войну и первые послевоенные годы были далеко за станицей. «3аготскот» прекратил свое существование в середине 50-х г, освободив немалую территорию. Получается так, что были найдены останки приговоренных к расстрелу фашистских пособников. Похоже земля не очень хотела хранить в себе их останки.
Продолжение следует.
Публикуется с личного разрешения автора.
Добавить комментарий