Яндекс.Метрика
Рубрики
Архивы


Яндекс.Метрика




Писатели

Прошли буквально считанные дни после праздника Победы, и песни еще звучат – особенно отдаваясь в душе. И снова мы вспоминаем своих ушедших дедушек. Да, они были героическими ветеранами, вынесшими на своих плечах всю тяжесть, боль и горечь самой жуткой войны ХХ века, а на своих штыках – врагов, не дав им ни единого шанса закрепиться на родной земле. Но они были и простыми людьми, которые хотели, чтобы был мир, чтобы цвели вишни, а детвора могла заливаться смехом, гладя такого же улыбчивого цуцика, и искренне считая себя счастливыми. Ведь рядом дедушка, самый близкий человек, который победил всех, и теперь будущее безоблачно. Пока ты ребёнок…
Каневская журналистка и литератор Ольга Сергеевна Зорина любезно предоставила нам свой рассказ-посвящение о своём дедушке, человеке, хорошо известном каневчанам-старожилам. Зорин Анатолий Георгиевич был директором СОШ №1, а потом и директором Каневского РОНО в далёкие 60-е годы, и добрая его память осталась надолго. А молодые пусть прочтут рассказ внучки Анатолия Георгиевича, и узнают о человеке великой души, из той когорты атлантов, державших на своих плечах, кажется, весь мир.

 Мир такой красивый, дедушка…
Ольга Зорина
Мне было десять, когда его не стало. Четвёртый класс. В таком же возрасте моя дочка потеряла своего любимого дедушку, моего папу. Когда она сказала: «Я его любила больше, чем вас всех, вместе взятых», я не обиделась – я чувствовала то же самое. Он был тогда самым близким и любимым для меня, во всём мире.
Помню холодную комнату, гроб. Бабушку в шубе – в эту шубу я плакала. Папу с каменным лицом. Тётю, мягко осевшую в снег, когда грянул оркестр (её подхватили и повели, почти понесли). Тузика… Точнее, слёзы, которые катились из собачьих глаз, и влажную шерсть, в которую катились мои слёзы. Мы с Тузиком плакали вместе.
К слову, о Тузике. У дедушки были трепетные отношения с его собаками. Специальной щёткой он чистил им спину и бока – каждый день! Он разговаривал с ними. И каждую ночь отпускал с цепи на волю, побегать. И все они были Тузики. Первый, которого я помню, – коренастый и длинный, чёрный с белым. Дедушка впрягал его в санки, на санки сажал меня, и Тузик мчал по переулку (тогда Центральному). Переулок сходил на нет к реке, точнее, прудику, выкопанному колхозом Победа. Очень смешно было, когда Тузик вылетал на лёд вместе со мной и санками (да, тогда были зимой ещё и снег, и лёд). Лапы скользили, разъезжались…

Читать далее

Мы в настоящее время живём при капитализме, как бы мы к этому не относились. И одним из незыблемых постулатов капиталистического мышления является вездесущность рекламы – всех и вся. В наше время реклама наличествует везде – и формы её бесконечны. Но вот империя рекламы добралась и до русской классики. И стало, как говорила Алиса, «чудесатее и чудесатее». Несчастная псинка Муму, ставшая чуть ли не партнёром Герасима по предприятию, нежная Лариса Огудалова, мигом растратившая девическую наивность, железной рукой управляет своим бизнесом, Онегин, Чичиков, другие герои классики, попавшие в объятия банковской системы, мигом решили проблемы, и стали прямо-таки карамельно счастливы.
Это сражу же породило массу откликов, часто также далёких друг от друга, как Северный и Южный полюс. И как-то вдруг наше общество, и без того разделённое массой дискуссионных тем, нашло ещё один жупел, который способен поссорить, как в далёкие времена XIX века, «русофилов и западников». Кто-то бурно радуется визуализации знакомых с самого детства строк и образов, кто-то готов порвать святотатцев на «тысячу маленьких медвежат», кто-то ратует за дальнейшее продвижение нововведения, мотивируя это тем, что хоть так дети начнут читать не по строгому школьному принуждению, а – самостоятельно, желая узнать, что же там происходило с героями, которые силою и фантазией рекламщиков интегрированы в современный цифровой мир. Одно только хорошо, наверное, в этой истории с классикой – школьники всё же проявили интерес к русской классике. И вероятно, вскоре появятся и новые герои русской классической литературы, оказавшиеся «на короткой ноге» с бизнесом и займами.
  И в среде литераторов тоже проявили интерес к этому синтезу «льда и пламени», и подтверждение тому интервью Павла Басинского «Российской газете».   

Читать далее

24 января 2025 года информационный портал Аксайского района «Победа» сообщил горестную весть – «На 69-м году ушел из жизни Михаил Степанович Джунько, талантливый писатель, историк, патриот, певец родного края».
Мы искренне сожалеем об этой утрате. Михаил Степанович Джунько, «Простой писатель из Аксая», был нашим земляком, уроженцем ст. Новодеревянковской. Джунько происходил из простой ста­ничной семьи. С детства Михаил Степанович сохранил помнил родные места, относился к малой Родине с теплотой, и долгие годы углублённо занимался сбором и сохранением народной памяти о земляках и истории родных земель. В своих книгах Джунько ярко и точно описывал правду об истории минувших эпох казачьих земель. Михаил Степанович был истинным мастером художественного слова, и в своих произ­ведениях он скрупулёзно, и достоверно описывает жизнь и культуру казачества, материальную и духов­ную составляющую, буквально рисует картинки быта и точно описывает историческое прошлое Кубани и Дона. Читать далее

Какой бы ни была наша жизнь, мы всегда ждём чуда. И особенно искренне, радостно, как в далёком детстве, ждём Новый год, надеясь, что исполнятся чаяния и мечты.  И чем старше мы становимся, тем чаще вспоминаем, как писали письмо Деду Морозу, какими чудесными были новогодние карнавалы, и какой восхитительной сказкой казалось, наполнялся мир в ожидании новогоднего праздника. 
Лучше всего о новогоднем чуде могут поведать мастера, одарённые литературным талантом, и мы предлагаем вам  произведения каневских авторов, посвящённых зиме и Новому Году.   Читать далее

Кто, по вашему мнению, может называться писателем? Любой индивид, научившийся ровно держать ручку, и умеющий грамотно написать несколько слов на бумаге? Продвинутый блогер, изливающий душу с темпераментом средневекового трубадура, руководствуясь принципом «Что вижу, то и пою»? Или колосс масштаба Льва Николаевича Толстого? Впрочем, каждый выбирает по себе. Но человек пишущий необычен уже тем, что не только делает это, а и тем, что умеет.  И неважно, кто находится по ту сторону бумажного листа, (или страницы электронного устройства с закачанным текстом), важна его значимость, как властителя слов, ровными строками укладывающего душу и чувство на белизну листа.
Один из таких «инженеров человеческих душ» — кубанский журналист и писатель Наталья Тованчёва, которая порадовала своих читателей уже тремя сборниками рассказов, и весьма занимательными, тонкими и душевными. Недавно она дала интервью журналисту А. Власенко («АиФ-Юг»), рассказав о литературе, в том числе и о своих рассказах.  Читать далее

 

Когда-то мы были маленькими, и так уютно и спокойно было, взобравшись на мамины колени, слушать чудесные истории про говорящих зверей, Буратино, Мойдодыра и золотого петушка. А потом, самостоятельно научившись читать, «глотать» книги любого жанра и стиля – от казахских сказок до графа Монте-Кристо, от муми-троллей до «Витязя в тигровой шкуре». Литература была безбрежным океаном, и, казалось, неисчерпаемым счастьем, дарящим массу открытий.
Мы выросли, и мир сильно изменился, и у наших детей горизонт получения информации гораздо шире, и доступнее. Не надо посылать телеграмму, заказывать переговоры и отстаивать очередь за любимой книгой. Алиса расскажет тебе вкратце, а любую книгу можно скачать из виртуальной библиотеки, спасая какое-то несчастное дерево. Или вообще посмотреть фильм, или, прости господи, подкаст.
Но вот что странно. Стали ли умнее современная молодые люди при таком доступе любой информации? Они «записывают на свой жёсткий диск» массу современного «контента», постепенно разучаясь анализировать и систематизировать полученное. И голос писателя становится всё тише, а мудрость чеканных строк постепенно растворяется в суете бесконечных багов, лайков, троллей, коннектов и пикселей.  Читать далее

Замечательный каневской поэт и историк, профессор, академик Международной академии литературной документалистики, действительный член Международной академии русской словесности Джон Суренович Акопов (в соавторстве с И. И. Бондаренко, президентом Европейской академии безопасности и конфликтологии, главой Европейского фонда славянской письменности и культуры) порадовал своих читателей недавно вышедшей книгой «Нити нашей памяти», где собраны его публицистические заметки и историко-патриотические исследования разных лет.
В предисловии к книге гендиректор и главный редактор газеты «Степные зори» Анжелика Коваленко назвала целью «Нитей…» «сохранение для будущих поколений достоверной информации» о важных страницах истории страны.
Собраны эти рассказы и статьи в трёх тематических подразделах: «Немеркнущий подвиг» (об истории Великой Отечественной войны, на полях сражений которой бок о бок сражались представители всех народов СССР, о трудовом подвиге народа), «Геноцид армян. Плечо русского брата» (посвящено геноциду армян 1915 года и дальнейшей ассимиляции армян в России (СССР) в последующие годы), и «Нити нашей памяти» (заметки обо всей нашей суете мирской, причудливо переплетающей людские судьбы, о российских и кубанских проблемах, об истории и нравственности, и просто о человеческой жизни). Читать далее

У настоящих мастеров возраста нет, талант не зависит от чисел в календаре. Но часы неумолимо продолжают тикать, спрессовывая минуты в песчинки времени. Но кто-то там, наверху, за пределами нашего понимания, формирует каждому свою дорожную карту,  включает таймер,  и лишь время от времени уточняет маршрут, посылая знаки, не давая сбиться с пути. И если высший судия одаряет талантом – то дорога твоя будет длинной, ведь через руки и разум творящего с человеком говорит Вселенная. И каждая песчинка года лишь добавляет мудрости.
Всё же люди весьма суеверны, и меряют свою жизнь десятилетиями, каждый прожитый десяток тщательно  фиксируя и отмечая. Жаль, что бессмертие недоступно человеку, даже Мафусаилов век – лишь миф. И всё же хочется искренне пожелать писателю и историку Александру Васильевичу Дейневичу, человеку по-настоящему талантливому,  долгих-долгих лет жизни и творчества, чтобы мы ещё не единожды читали его новые книги.

Читать далее

Джон Акопов – автор книг «Отцом пройденная земля», «Раны, передающиеся по наследству», «С любовью к жизни», «Под небом России», «Души осенний листопад», «Мысли вслух», «На войне как на войне», а также монографий «Геноцид армянского народа: история, уроки, реальность», «По силе и крест», «Преступление без покаяния». В Каневской типографии готовится к выходу в свет сборник «Нити нашей памяти». Его авторы – профессор, академик Международной академии литературной документалистики, действительный член Международной академии русской словесности Джон Акопов и полномочный представитель президента Творческого союза художников России по связям с международными общественными организациями и глава Европейского фонда славянской письменности и культуры Игорь Бондаренко.

Читать далее

Акулина Варсонофьевна с утра начала колдовать на кухне. Там шипело, булькало и скворчало что-то вкусное. К обеду приехал с работы глава семейства – как-никак гости в доме. Чуть позже прибыли сыновья Елисей и Афиноген, с жёнами Варварой и Ефросиньей. Варя – жена старшего сына, Елисея, тридцатипятилетнего верзилы, была симпатичной брюнеткой, невысокой, с притягательными, бездонными голубыми глазами. Младший  Афиноген,  был, напротив, невысок и худощав. Ефросинья была полной его противоположностью  достаточно высокая для женщины, типично деревенская красавица: крепкая (дебёлая, по определению Павла), кровь с молоком, с соломенной косой, короной уложенной на голове.  Невестки сразу кинулись помогать свекрови, и работа закипела с утроенной силой.
А мужчины, поздоровавшись, вышли покурить. Евстафий Евстигнеевич, не выносивший запаха «бесовского зелья», остался в избе, как патриарх, держащий руку на пульсе всех приготовлений к празднику. У молодых мужчин нашлось достаточно тем для разговора.
   Слово за слово, дошли и до рыбалки как одного из самых популярных мужских развлечений.
И тут Павел в лице Афиногена нашёл единомышленника, и очень интересного собеседника  тот был заядлым рыбаком, в отличие от брата Елисея, предпочитавшего охоту рыбалке. Но тему поддерживал и Елисей, рассказывая разные местные байки. С подачи Павла разговор перешёл на ловлю щук, сазанов, линей, а также и другой рыбы, водившейся в местной реке. На вопрос зятя о наличии в реке сомов Афиноген ответил утвердительно, сообщив, что местные рыбаки вылавливали сомов по 10-12 кг. И ещё сообщил, что однажды друг Афиногена, Прохор Котов, «о прошлом годе» заловил двухпудового сома. Тот так рванул за удилище, что не ожидавший подобной прыти, Прохор сам рыбкой сиганул в воду.
 А удилище не бросил! – со смехом сказал Афиноген, – Здорово его сомище начал мотылять в воде. Хорошо, мужики рядом были, не растерялись. Выловили и рыбака, и его улов. Хотя там уже непонятно было, кто кого споймал. Оба за уду держатся, оба в тине, и у обоих глазюки бешеные. Вытянули на берег обоих, тут  Аркашка Пермяков с вальком летит, чутка Прошке не врезал, да хорошо мужики толкнули его, он по башке сому и попал. Тот сразу перестал трепыхаться.  Мужики потом зубоскалили, что сразу и непонятно было, кто там сом, у обоих головы-то чёрные да мокрые, (и дубовые к тому ж)!   Павел, смеясь, всё же  с сомнением покачал головой:
  А как же удилище не сломалось? А леска у вас из проволоки, что ли?
   На что Афиноген степенно ответил зятю:
  Дык это же  его отец снасть с войны привёз. Цельный рулон настоящей немецкой лески,  где только и нашёл! Мы как-то заспорили, две телеги связали леской той, дык кони-то даже взопрели, пока леску-ту порвали. А удилище-от, ему дядя привёз из самой Японии, с плаванья. Крепкая уда, бамбуковая.  А сомища того мы насилу тремя семьями съели, ещё и соседям перепало. Дед мой, Евстигней Дорофеич, сказывал, что раньше и пятипудовые сомы в реках водились. Бывало живность какая к реке подойдёт напиться, а этот усач – тут как тут. И заглотнёт не глядя, только ноги-то и мелькнули. А ныне что! Измельчала рыба, ловим что придётся.
Но тут рыбную дискуссию прервал выруливший из-за угла Евстафий Евстигнеевич:
 Я уже баньку истопил, собирайтесь. Бабы сейчас бельишко приготовят.
Вскоре команда желающих попариться в бане потянулась в конец двора, поближе к овражку. Впереди, слегка косолапя, шествовал старейшина, за ним гусятами по старшинству шли сыновья. Павел, как младший, и к тому же зять, замыкал шествие. А чуть поодаль, на почтительном расстоянии, не спеша шли женщины во главе с Акулиной Варсонофьевной. Смутившись, Павел обратился к идущему впереди Афиногену:
 И, что, они тоже будут мыться с нами?
Озадаченный сначала, через мгновение Афиноген подмигнул Павлу и захохотал:
  А что? Баня у нас просторная! Всем места хватит! Дак ишо там в пару и дыму всё одно ничаво не видно, рази разберёшь, кто где. А ежели кто чаво-то замыслит, сразу под дых получит! Бабы у нас такие, резкие…
Он слегка поёжился, и Павел словно воочию увидел, как прилетало Афиногену за «охальные» мысли от его «могутной» жены. Судя по всему, «церемониев она не разводила». И доставалось некоторым, как смутно подозревал Павел, не только «под дых». Видимо, в целом весь организм был мишенью бабьей резкости.

С фантазией у Павла было хорошо, и под горячую руку ему не хотелось попасть. Поэтому он тут же притормозил:

 Я не согласен мыться так, у нас это не принято!
Снова впавший в недоумение, Афиноген окликнул отца:
 Слыш-ко, тятя, зятёк не желат мыться с бабами, протестуит. Он у нас, поди, культурный.
Омрачив чело раздумьем, патриарх после паузы изрёк:
 Гость  дело святое. Надо зятя уважить. Афонька, кликни баб! Скажи, что будут мыться после нас.
Женщины сначала возмутились, но получив исчерпывающее объяснение, приумолкли, и, лишь изредка зыркая на Павла, повернули назад.
Когда Павел, раздевшись в предбаннике, вошёл в «банную залу», то чуть не задохнулся от жара,
а ещё от смеси пара и дыма. Баня топилась «по-чёрному». Евстигнеевич уже возлежал на самом верхнем полке, прямо под потолком. Удобно разместившись, он скомандовал сыновьям:
 А ну, сынки, побалуйте меня дубовыми веничками!
Те немедля, в четыре руки начали полировать дублёную, судя по всему, шкуру отца. Евстигнеевич только кряхтел и постанывал от удовольствия. Вскоре его кожа приобрела свекольный оттенок, и сыновья остановились передохнуть. И тогда отец скомандовал:
 Елисей, поддай парку!

Читать далее